![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
«Кто знает одну религию, не знает ни одной»
К 140-летию РЕЛИГИОВЕДЕНИЯ
материал с сайта Religo.Ru
========================================================
========================================================
В истории развития всякой науки рано или поздно наступает момент, когда в поисках [об]основания наука обращается к собственной истории. Религиоведение не составляет здесь исключения. Каждая наука должна иметь некую точку отсчета – тот неуловимый момент, когда новая область знания уже поименована, – пусть ещё она не обрела ни образовательных программ, ни академической периодики, ни ученых сообществ, – но маятник качнулся в правильную сторону, и одни уже рисуют флаги и составляют прокламации, тогда как иные в задумчивости точат критическое перо.
В отличие от множества наук, чей генезис теряется в седой истории, наука о религии на этой неделе по праву празднует свое 140-летие: именно 19 февраля 1870 года Фридрих Макс Мюллер, один из основателей религиоведения, прочитал в Лондонском королевском институте первую лекцию, посвященную сравнительному изучению основных религий мира, и позднее вошедшую в известную работу «Введение в науку о религии» [F. Max Muller. Four Lectures Delivered at the Royal Institution. L.: 1873]; российский читатель может познакомится с ней в дореволюционном переводе А.М. Гилевича [Мюллер Ф.М. Религия как предмет сравнительного изучения. Харьков: 1887] или в современном переводе Е.С. Элбакян [Мюллер Ф.М. Введение в науку о религии. М.: 2002].
Впрочем, наука о религии, как проект, выстроенный по образцу науки о языке [См.: Мюллер М. Лекции по науке о языке. М.: 2009], не появляется у Мюллера на пустом месте – и отнюдь не исчерпывается его знаменитым «Введением»; ему предшествовало ряд небезынтересных размышлений по поводу миссии, целей и задач новой области знания, сомнений по поводу реализуемости её исследовательских программ. Сегодня из многообразия размышлений основоположника «науки о религии» мне хотелось бы кратко раскрыть только одну тему: парадокс соотношения объема эмпирического материала и возможностей исследователя.
Тремя годами ранее «Введения», в предисловии к первому тому своих «Стружек из немецкой мастерской» Мюллер пишет: «наука о религии, быть может, последняя из наук, что человеку предначертано создать; она изменит облик мира и дарует самому христианству новую жизнь» [Max Müller. Chips from a German Workshop. L.: 1867. Vol. 1, p. XIX]. Однако, немногим выше мы можем встретить следующее рассуждение: «за последние пятьдесят лет накоплено сверх всякой меры новых и аутентичных материалов для изучения религии, но трудности в освоении этих материалов таковы, что я сомневаюсь, пришло ли время определить, по образцу науки о языке, очертания науки о религии» [Ibid., p. XII].
Мюллер понимал – нет недостатка в материалах для исследователей религии, но освоить несчетное множество источников вряд ли представляется возможным. Полное постижение Вед, Зенд-Авесты, Типитаки, Ветхого Завета, Корана или священных книг Китая – это труд всей жизни [Ibid., p. XIV]. Как же один человек окажется в состоянии обозреть весь целостный мир разноликих религиозных традиций?
Мюллер не дает ответа на этот вопрос. Честно говоря, и по сей день ответ на этот вопрос представляет собой проблему, так как здесь мы сталкиваемся с парадоксом. Совершенно определенно, что эмпирический материал, необходимый для нашего исследования, значительно превосходит наши возможности его обработки; интересные дополнительные возможности, предоставляемые техническими средствами, не стоит переоценивать.
Далее...
материал с сайта Religo.Ru
========================================================
========================================================
В истории развития всякой науки рано или поздно наступает момент, когда в поисках [об]основания наука обращается к собственной истории. Религиоведение не составляет здесь исключения. Каждая наука должна иметь некую точку отсчета – тот неуловимый момент, когда новая область знания уже поименована, – пусть ещё она не обрела ни образовательных программ, ни академической периодики, ни ученых сообществ, – но маятник качнулся в правильную сторону, и одни уже рисуют флаги и составляют прокламации, тогда как иные в задумчивости точат критическое перо.
В отличие от множества наук, чей генезис теряется в седой истории, наука о религии на этой неделе по праву празднует свое 140-летие: именно 19 февраля 1870 года Фридрих Макс Мюллер, один из основателей религиоведения, прочитал в Лондонском королевском институте первую лекцию, посвященную сравнительному изучению основных религий мира, и позднее вошедшую в известную работу «Введение в науку о религии» [F. Max Muller. Four Lectures Delivered at the Royal Institution. L.: 1873]; российский читатель может познакомится с ней в дореволюционном переводе А.М. Гилевича [Мюллер Ф.М. Религия как предмет сравнительного изучения. Харьков: 1887] или в современном переводе Е.С. Элбакян [Мюллер Ф.М. Введение в науку о религии. М.: 2002].
Впрочем, наука о религии, как проект, выстроенный по образцу науки о языке [См.: Мюллер М. Лекции по науке о языке. М.: 2009], не появляется у Мюллера на пустом месте – и отнюдь не исчерпывается его знаменитым «Введением»; ему предшествовало ряд небезынтересных размышлений по поводу миссии, целей и задач новой области знания, сомнений по поводу реализуемости её исследовательских программ. Сегодня из многообразия размышлений основоположника «науки о религии» мне хотелось бы кратко раскрыть только одну тему: парадокс соотношения объема эмпирического материала и возможностей исследователя.
Тремя годами ранее «Введения», в предисловии к первому тому своих «Стружек из немецкой мастерской» Мюллер пишет: «наука о религии, быть может, последняя из наук, что человеку предначертано создать; она изменит облик мира и дарует самому христианству новую жизнь» [Max Müller. Chips from a German Workshop. L.: 1867. Vol. 1, p. XIX]. Однако, немногим выше мы можем встретить следующее рассуждение: «за последние пятьдесят лет накоплено сверх всякой меры новых и аутентичных материалов для изучения религии, но трудности в освоении этих материалов таковы, что я сомневаюсь, пришло ли время определить, по образцу науки о языке, очертания науки о религии» [Ibid., p. XII].
Мюллер понимал – нет недостатка в материалах для исследователей религии, но освоить несчетное множество источников вряд ли представляется возможным. Полное постижение Вед, Зенд-Авесты, Типитаки, Ветхого Завета, Корана или священных книг Китая – это труд всей жизни [Ibid., p. XIV]. Как же один человек окажется в состоянии обозреть весь целостный мир разноликих религиозных традиций?
Мюллер не дает ответа на этот вопрос. Честно говоря, и по сей день ответ на этот вопрос представляет собой проблему, так как здесь мы сталкиваемся с парадоксом. Совершенно определенно, что эмпирический материал, необходимый для нашего исследования, значительно превосходит наши возможности его обработки; интересные дополнительные возможности, предоставляемые техническими средствами, не стоит переоценивать.
Далее...